Утром на следующий день Гемов отвез нас прямиком в аэропорт.

– Я понимаю, вы рассказали нам много такого, о чем не следовало бы говорить, – на прощание сказала ему Линь Юнь. – Но, пожалуйста, будьте спокойны, мы даем вам слово, что никому не разгласим…

Гемов махнул рукой, останавливая ее:

– Нет, майор. Я пригласил вас сюда как раз в надежде на то, что вы донесете это до всего мира. Я хочу, чтобы люди узнали, как в ту трагическую, романтическую эпоху группа комсомольцев отправилась в глухую сибирскую тайгу в погоне за призраком, и многие ради этого пожертвовали своей жизнью.

Мы крепко обнялись со слезами на глазах.

* * *

Когда наш самолет поднялся в воздух, я откинулся в кресле и устало закрыл глаза. В голове у меня царила пустота. Мой сосед толкнул меня в плечо и спросил:

– Китаец?

Я кивнул, и он указал на экран в спинке впередистоящего кресла, словно удивляясь тому, что китаец не смотрит телевизор. Показывали выпуск новостей. Напряженность в мире нарастала, тучи войны сгущались. Однако я был настолько измучен, что мой онемевший мозг не мог воспринимать ничего, даже войну. Я повернулся к Линь Юнь, внимательно прильнувшей к экрану. Я позавидовал ей: шаровая молния составляла лишь часть ее жизни, поэтому эта потеря не стала для нее смертельным ударом. Вскоре я заснул, а когда проснулся, самолет уже заходил на посадку.

В Пекине нас встретил теплый весенний ветерок, и на какое-то время мысли о ситуации в мире отступили прочь. Снег и мороз Сибири уже казались чем-то бесконечно далеким, вселенной, существующей только во сне. Но, задумавшись, я осознал, что до сих пор вся моя жизнь была сном, от которого я только сейчас начинал пробуждаться.

На авеню Чанань только зажигались фонари. Мы с Линь Юнь молча переглянулись. Мы принадлежали к двум противоположным мирам, шли совершенно разными дорогами. Нас свела вместе шаровая молния, но теперь этой связи больше не было. Чжан Бинь, Чжэн Минь, Гемов… столько людей были принесены в жертву на этом алтаре, и еще одна – моя жизнь – ничего не значила. Я чувствовал, как холодная вода льется на пламя надежды в моем сердце, уже угасшее, превратившееся в холодный пепел. Прощай, моя прекрасная майор!

– Не сдавайся, – вдруг сказала Линь Юнь, глядя мне в глаза.

– Линь Юнь, я самый обыкновенный человек.

– Как и я. Но не сдавайся!

– До свидания.

Протянув руку, я в свете фонарей увидел, как в глазах у Линь Юнь блеснули слезы.

Грубо отпустив ее нежную, теплую руку, я резко развернулся и быстро ушел. Ни разу не оглянувшись.

Явсеми силами старался приспособиться к новой жизни. Я увлекся компьютерными играми, стал ходить на футбол, занялся баскетболом, допоздна просиживал за игрой в карты. Все свои книги по специальности я вернул в библиотеку, вместе с несколькими коробками видеодисков. Я попробовал играть на бирже и начал подумывать о том, чтобы завести щенка. Привычка много пить, приобретенная в Сибири, осталась, и иногда я пьянствовал в одиночестве, а иногда вместе с разными приятелями, число которых быстро росло… Я даже задумался о том, чтобы жениться на хорошей девушке, хотя пока что у меня не было подходящих кандидаток. Я больше не таращился непонимающим взглядом на дифференциальные уравнения до двух часов ночи и не просиживал за компьютером по десять часов подряд в ожидании результата, который меня непременно разочарует. Если прежде время представляло для меня бесконечную ценность, теперь я не знал, чем его занять. Впервые я понял, что значит полностью расслабиться, впервые я увидел, что жизнь богатая и разнообразная, впервые я внезапно осознал, что все те, на кого я раньше смотрел свысока, кого жалел, на самом деле живут гораздо лучше меня. Что они ведут совершенно разумный образ жизни. Так прошел целый месяц. Я поправился. Мои редеющие волосы снова отросли. Не раз я поздравлял себя с тем, что мне повезло и я вовремя опомнился.

Но иногда, пусть всего на несколько секунд, прошлое возвращалось подобно призраку, обыкновенно тогда, когда я просыпался среди ночи, и в такие моменты мне казалось, будто я сплю в той далекой пещере под землей, а в темноте возвышается ступенчатая платформа, испещренная похожими на змей линиями… но вскоре тени качающихся за окном деревьев, отброшенные светом фонарей на занавески, возвращали меня к действительности, и я быстро засыпал. Это было все равно что глубоко закопать у себя во дворе труп: пусть кажется, что ты от него избавился, но что бы ни случилось, ты помнишь, что он там, и, что гораздо важнее, сознаешь, что всегда будешь это помнить. Впоследствии ты узнаёшь, что избавиться от трупа можно, только если выкопать его из земли, отнести куда-нибудь подальше и сжечь, но у тебя уже нет душевных сил, чтобы это сделать. И чем глубже был зарыт труп, тем труднее его выкопать, потому что страшно даже представить себе, во что он мог превратиться под землей…

Однако где-то через месяц частота воскрешения прошлого резко сократилась, поскольку я влюбился – в выпускницу колледжа, поступившую на работу к нам в лабораторию, и почувствовал, что она ко мне также неравнодушна. Утром первого дня Первомайских праздников я несколько минут возбужденно расхаживал по своей комнате в общежитии и наконец принял решение объясниться с девушкой. Собравшись с духом, я уже было решил отправиться искать ее на второй этаж общежития, но затем рассудил, что лучше будет ей позвонить, поэтому я протянул руку к телефону… отныне моя жизнь плавно потечет вперед: меня увлечет течение реки любви, я женюсь, заведу детей, добьюсь успеха на работе – одним словом, буду вести обыкновенную счастливую жизнь, подобно другим людям. Быть может, на закате своих лет, сидя на песке и глядя на заходящее солнце, я почувствую, как из глубины всплывают далекие воспоминания. Я вспомню городок в Юньнане, грозу на горе Тайшань, испытательный полигон оружия на основе молнии недалеко от Пекина и снежный буран в Сибири; я вспомню женщину в военной форме с крошечным кинжалом на шее… но все это будет так далеко, словно в другой жизни.

Но когда я уже собирался снять трубку, телефон зазвонил сам.

Это был капитан первого ранга Цзян Синчэнь. Он спросил, есть ли у меня какие-либо планы на праздники. Я ответил, что нет.

– Вас не заинтересует предложение выйти на корабле в океан?

– Конечно, заинтересует. А это возможно?

Удивленный, я положил трубку. Я был лишь мельком знаком с капитаном; нас представила друг другу Линь Юнь, но после того раза я его больше не видел. Что стоит за его предложением? Быстро собрав самое необходимое, я поспешил на самолет в Гуанчжоу. С предложением любимой девушке придется подождать до возвращения.

* * *

До Гуанчжоу я добрался в тот же день. Тучи войны сгустились здесь сильнее, чем в столице; повсюду я видел плакаты, призывающие быть готовым к воздушным налетам. Просто поразительно, что командир авианосца, входящего в состав Южного флота, в такое время мог думать о развлечениях. На следующий день я поднялся на борт небольшого шлюпа, и мы вышли в море. Вместе с нами были еще один офицер военно-морского флота и летчик морской авиации. Капитан Цзян воодушевлено учил меня азам мореходного искусства, показывал, как читать морские карты и пользоваться секстантом. Я нашел мореплавание очень скучным занятием, а после того как я прищемил палец талью, от меня никакого толка на корабле не было. По большей части я сидел в одиночестве на носу, глядя на лазурное небо и зеленое море, на пляшущие на его поверхности солнечные зайчики, на вздымающиеся и опускающиеся отражения ослепительно-белых облаков, наслаждаясь жизнью.